| Давайте сюда, я уберу, - сказала она, на ходу подхватывая со стола шапку, с явным неодобрением глянув на мокрое пятно, которое осталось от талого снега на скатерти. Не успели они выйти за порог кухни, как их остановил голос Варвары. - Полина, ты не мешкай там. Дело свое помни. Красивое лицо Полины исказилось на миг гримасой скуки. - Да помню я, помню! Еще пол часа ждать… - Полина! - строго оборвала ее Варвара. Девица надула губки и двинулась по темному коридору, мерно покачивая бедрами. Константин Андреевич осторожно следовал за ней, избегая столкновений со смутными тенями, которые вполне могли оказаться мебелью с острыми углами. Вот Полина остановилась у одной из дверей и, распахнув ее, кивнула: - Проходите, барин. Он вошел, озираясь по сторонам. Свет внесенной за ним свечи выхватывал то угол висящей на стене картины, то матово блестел на обивке стула или отражался бликом на зеркальной поверхности. Неожиданно, из угла комнаты раздался протяжный унылый звук. Кертиц вздрогнул и резво повернулся. - Это часы, барин, - равнодушно сказала Полина, подходя к столу и зажигая свечи в подсвечнике. По комнате мерно разливался теплый, ровный свет. Часы пробили девять, и затихли. Константин Андреевич снял шапку, положил ее на стол и принялся выбираться из шубы. Собрав ее в руки, он стал оглядываться по сторонам в надежде разыскать место, куда можно было бы ее пристроить. Заметив это, Полина двинулась к нему. - Давайте сюда, я уберу, - сказала она, на ходу подхватывая со стола шапку, с явным неодобрением глянув на мокрое пятно, которое осталось от талого снега на скатерти. Кертиц передал ей шубу и в некотором замешательстве уставился на уверенно направившуюся во тьму коридора Полину. Твердый стук ее каблуков и шорох юбок скоро стих вдали. Константин Андреевич вздохнул и с любопытством окинул взглядом комнату. Гостиная была просторна, обставлена с хорошим вкусом и украшена кое-какими безделушками явственно в восточном стиле. Особенно Кертица заинтересовала фигура на каминной полке. Он подошел поближе и принялся разглядывать бронзовую статуэтку многорукого идола, застывшего в странной позе на одной ноге. За спиной его было чудного вида колесо с ажурным окаймлением по краю. Константин Андреевич протянул руку, чтобы дотронуться до матово поблескивающей фигуры, когда из коридора донесся голос Полины с явственными нотками нетерпения. - Скорее, засоня. Ну что ты как вобла вяленая, ни плывешь, ни ползешь. Знала же, что уже время, чего ж спать завалилась. Вот приедет барин… Кертиц обернулся в сторону двери и успел заметить, как мимо нее стремительно пронеслась Полина, увлекая за собою ведомую за руку девицу. Их шаги вдруг замедлились, а потом заскрипели ступени лестницы. Константин Андреевич постоял, прислушиваясь к затихающим шагам, а потом вернулся к изучению увлекшей его бронзовой фигуры. Идол, очевидно, представлял какого-то языческого бога. Рук у него было четыре, в одной он держал бубен, из ладони другой вырастали три язычка пламени. Две другие руки были изогнуты, как будто приглашая в объятия статуи. Правая нога, на которой стояла фигура, попирала голову жуткого чудища, с выпученными глазами и высунутым языком. Волосы идола короной были уложены на голове, а в них вплетен полумесяц. Глаз Константина Андреевича отметил странное пятно на шее статуэтки. Подхватив подсвечник, он поднес его к фигуре и тут уж толком разглядел, что шея идола была голубой. Неведомо каким мастерством литейщик добился появления этой бледной полосы на темной поверхности бронзы. Лицо статуи было маской умиротворения и покоя, столь далекого от суеты этого мира, что Кертиц невольно засмотрелся на этот чужой, холодный лик. Из нахлынувшего оцепенения его вырвали звуки сердитого голоса и дробный топот каблуков на лестнице. - Чтоб тебя! Дурища проклятая! Что делать-то теперь будем? С обоих шкуру спустят и слушать не станут. Лучше б ты вечным сном заснула! Мимо открытой двери почти бегом пробежала Полина, волоча за руку спотыкающуюся девушку. Голос ее затих вдали, и Константина Андреевича охватило неодолимое любопытство. Чем провинилась несчастная девушка, какую работу проспала? Он вышел в коридор и осторожно двинулся в ту сторону, где, как он помнил, была кухня. Дойдя до открытой двери, из которой лился мягкий приглушенный свет в коридор, Кертиц, стараясь производить как можно меньше шума, подошел к ней. Посерди кухни, на лавке у стола сидела девица в простом ситцевом платье. Запястье ее левой руки перевязывала Полина с выражением некоторого остервенения на лице. Она резко затянула узел на повязке из холста и в сердцах отшвырнула руку от себя. Рука как-то необычайно безвольно упала на колени девицы. Варвара была тут же. Стоя у печи, она что-то помешивала на скворчащей сковороде. - Да как же это ты не доглядела, Поля? - спросила она, не отрываясь от своего занятия. - Откуда мне было знать, что эта дубина стоеросовая почти весь кувшин отвара вылакает! - сердито бросила Полина. - Я же ей, как и было велено, налила половину стакана, мне и в голову не пришло, что она в буфет полезет. - А разве ты не видела, что она сонная? - Так она и должна была быть сонной! Как же иначе-то? - Сонной, но не полумертвой… - Ой, Варвара, хоть ты душу не трави. И так голову, считай, на плаху уже положила. Тут обе говорящие уставились на смирно сидящую на лавке девушку. Кертиц не преминул повнимательнее ее разглядеть. Девка была ладная, крупная, о каких говорят "кровь с молоком". Только очень бледная, и с затуманенными, дикими глазами. - А она то что? - спросила Варвара. - А что она? И двух глотков не сделала, как у нее все назад горлом пошло. Кашлять стала, захлебываться. Перепачкала и рубашку, и постель… Как уж тут было не смекнуть, что беда какая-то. Это из-за отвара, уж больно много его корова эта высосала. Переодела я ее, простыни переменила. Только толку-то… Жар у нее не спал, лихорадит. Ой, боюсь я, Варя, прибьет меня барин. Точно прибьет. - Ох, сердешная, - не понятно кого пожалела Варвара. - Вот ужин приготовлю гостю, и пойду к ней. Послушай, Поля, а может кого другого…? - Что ты! Я с перепугу думала себя по руке-то полоснуть, да она не дала. Прогнала меня. Видно худо совсем… - Ой, горе, горе… И принес же черт этого нарочного с его депешей! Уж как Владимир Иванович не любит ее одну оставлять, а в сроки так и тем пуще… Приезжал бы скорее. Сколько ей бедной-то маяться. - Варь, ты уж за меня перед барином словечко замолви. Скажи, мол, так и так, не Полины то вина, а этой вот дурищи, - сердито пнула ногой крестовину лавки Полина, кивая в сторону девушки в ситцевом платье. Та даже не пошелохнулась. - Хорошо, Поля. Теперь чего уж, поделать все равно ничего нельзя. Вот приедет, все и образуется, прости Господи. Отведи-ка ты эту спящую царевну в девичью, пусть проспится. Ей перед барином ответ держать. Полина согласно кивнула и дернула за плечо сидящую девушку. - Пойдем! Змея подколодная. Из-за тебя все фунт лиха хлебнем, если барин и сегодня не вернется. Девушка подняла опущенную голову, с бессмысленной улыбкой глянула на Полину, но даже не пошевелилась. Та со вздохом взяла ее за руку и заставила подняться. - Идем, горе луковое, - сказала она, направляя девушку к двери в людскую. Когда за девушками затворилась дверь, Кертиц остался стоять столбом на месте наблюдая за деловито снующей по кухне Варварой. В голове его царил полный сумбур. Все увиденное и услышанное было настолько непостижимым, что дать всему этому хоть сколько-нибудь приемлемое объяснение было не в его силах. Он постоял еще какое-то мгновение в тенях у двери, не решаясь войти на кухню. От необходимости принять решение его неожиданным образом освободил грохот, как будто кто-то пытался высадить запертую дверь. Варвар встрепенулась, оттащила с открытого огня сковороду и, подхватив с подоконника лампу, кинулась в коридор. Константин Андреевич ловко увернулся от столкновения и последовал за нею. Стоя в прихожей, он слышал, как Варвара возиться с засовом и что-то бормочет. Но вот засов поддался, и, клацнув железным затвором, уступил. Дверь с грохотом распахнулась, и по дому разнесся сердитый, сильный мужской голос. - Отчего так долго? Где Григорий? Почему не отпер? - Слава Богу, Владимир Иванович! Дождались… А Григорий в людской, у черного хода, на случай если вы туда подъедете. Ночь-то какая, темень… - Как она? - нетерпеливо оборвал Варвару голос, и быстрые уверенные шаги направились в сторону прихожей. - Худо, Владимир Иванович, плоха совсем. Измаялась бедняжка… Через прихожую пронеслась темная расплывчатая тень, двинулась вверх по лестнице с уверенностью обитателя дома, но на средине лестницы остановилась и повернулась в сторону прихожей. Следом как раз вошла запыхавшаяся Варвара с высоко поднятой лампой, которой она освещала дорогу себе и своему спутнику. Размытый свет выхватил из тьмы стоящего на лестнице высокого мужчину в темной шинели и низкой надвинутой на глаза шапке черно-бурой лисы. Глаза эти очень недобро сверкнули в сторону Кертица. - Кто таков? - неизвестно к кому обращаясь, строго спросил мужчина. - Заблудились они, с пути сбились. Говорят, люди казенные. Государев чиновник, да кучер с ним. - Ладно, поглядим, что за люди. Никита, присмотри… - мгновенно теряя интерес к гостю, бросил, по всей видимости, хозяин дома. С этим, он продолжил своей подъем, легко перелетая через ступеньки, и исчез во тьме окутывающей лестницу. Варвара последовала за ним, пусть и не с той же легкостью, но с не меньшим проворством, удивительным для ее дородного сложения. Ошеломленный таким стремительным развитием событий, Константин Андреевич оглянулся на оставшегося с ним в прихожей молчаливого спутника хозяина дома. Тот огромной тенью нависал над ним. Похоже, столь драматическое явление хозяина дома пробудило в особняке жизнь, потому как со стороны кухни раздался шум шагов, и в прихожую чуть ли не бегом ворвались Полина и давешний мужик со всколоченной бородой, Григорий. Оба держали в руках зажженные свечи. - Приехали! - преувеличенно радостно воскликнула Полина, направляясь к стоящему подле Кертица Никите. Свеча осветила его огромную фигуру, которая в неясном свете казалась уж вовсе необъятной. - Да уж, - не сводя с Константина Андреевича взгляда верного сторожевого пса, ответил тот. - Хотел лошадей на конюшню отвести, да барин велел за гостем присмотреть. - А чего за ним смотреть? Ой, что это я… Раз барин велел… Григорий, сведи-ка коней на конюшню да оприходуй их как след. Владимир Иванович строго спросит, - распорядилась не терпящим возражения голосом Полина. - Поля, а чего это ты такая заботлива? Никак опять по твоей милости какая в доме беда? - с подозрением в голосе спросил Никита. Полина многозначительно покосилась в сторону Кертица и ответила самым невинным тоном: - Бог с тобой, Никита. О тебе же пекусь. Барин как управится там-то, так о лошадях и спросит. Ты иди Гриша, иди, не стой столбом, - подтолкнула она локтем Григория. Тот передал ей свечу, с кряхтением вдел руки в рукава наброшенного на плечи тулупа и направился во тьму коридора. - У коновязи? - не оборачиваясь, спросил он. - Да. Может на помощь кого кликнуть? - бросил ему вслед Никита. - Нет. Дело знамо… Проводив взглядом Григория, Полина и Никита уставились на и без того чувствовавшего себя не своей тарелке Кертица. Как долго они играли бы в гляделки узнать не пришлось, потому как сверху, с балюстрады донесся голос Варвары. - Ну, чего встали? Поля, проведи гостя в гостиную да накрывай на стол, барин распорядился. А ты, Никита, ступай на кухню, я тебя сейчас ужином угощу. С этими словами, Варвара отошла от перил и направилась к лестнице. Никита, шагнул в сторону, пропуская Полину и Кертица, проследовавших по уже знакомому Константину Андреевичу пути.
|